Шел по городу волшебник. Повести - Страница 14

Марья Кирилловна разнервничается и заплачет.

И каждый раз Владимир Иванович спрашивал: «Почему?» И ребята старались доказать почему. Это было очень интересно - доказать. И это было не так уж трудно для тех, кто заранее прочитал повесть. Только для Кости время тянулось медленно. Он уже чуть не охрип, вставляя свои «правильно» и «неправильно». А как он старался! Он ужом вертелся на парте, вскакивал, садился, прикладывал руку к сердцу и даже погрозил кулаком Дутову, когда тот сказал про Марью Кирилловну. Но, кажется, он немного перестарался. Забывшись, он грохнул кулаком по крышке в тот момент, когда случайно в классе было тихо.

- Неправильно! - рявкнул Костя.

- Что неправильно? - спросил Владимир Иванович. Костя ошалело заморгал глазами. Он и сам не знал, что не правильно.

- Так что же неправильно, Костя? - повторил Владимир Иванович.

Костя мучительно соображал. Он даже запыхтел, как Дутов. На секунду ему стало противно. Но только на секунду. Нужно было выкручиваться.

- Неправильно… вот это… что Дутов говорил!

- Про Марью Кирилловну?

- Ага! - обрадовался Костя. - Про Марью Кирилловну. Верно, неправильно, Владимир Иванович?

- Ну, это ведь мы давно выяснили, - сказал Владимир Иванович. - А сейчас что неправильно?

- Сейчас?

- Да, сейчас. - В глазах Владимира Ивановича запрыгали веселые огоньки.

- Сейчас… А вот… - Костя напрягся, ожидая подсказки. Но класс молчал. Все ждали, что скажет Костя. Ведь это же Костя! Никому и в голову не пришло, что ему нужно подсказывать.

- Вот это… - И тут Костя вспомнил: - Они хотели его погубить! - воскликнул он.

- Кого погубить?

- А Дубровского! - радостно сказал Костя. - Он сам кричал: «Вы меня губите!»

- Ну и что же?

- Вот и неправильно, что его хотели погубить. Владимир Иванович улыбнулся. Косте стало нехорошо.

- Кто же хотел его погубить?

- А там… на странице сто восемьдесят три.

Ребята еще ничего не поняли. По классу пронесся шелест страниц. Все искали страницу 183. Там действительно было написано: «Вы меня губите! - закричал Дубровский».

- Так кто же хотел его погубить? - спросил Владимир Иванович. - Эти слова он говорит Марье Кирилловне.

- Вот она и хотела.

Ребята засмеялись. Но не от восторга. Смеялись над Костей; он чувствовал это.

- Но сейчас мы говорили об Андрее Гавриловиче, - сказал Владимир Иванович.

Владимир Иванович по-прежнему улыбался. Голос у него был ровный. Казалось, он просто не понимает, что Костя не подготовился.

«Притворяется», - подумал Костя. Но отступать было не куда.

- Андрей Гаврилович тоже хотел его погубить! Ребята захохотали.

- Эх, Костя, - сказал Владимир Иванович. - А ведь Андрей Гаврилович - отец Дубровского.

Костя насупился и сердито взглянул на Владимира Ивановича.

- Я не читал про Дубровского.

- Не успел?

- Не успел.

- Чем же ты был занят?

- А я не был занят.

- Не был занят и не успел. Непонятно.

Ребята снова задвигались, на лицах появились улыбки. Они знали Костю. А Костя знал, что в этот момент весь класс смотрит на него и ждет, что он скажет. И все же Костя задумался.

Владимир Иванович - это не Владик и не Зинаида. Он разговаривает, как будто приятель. Только от таких приятелей будешь два дня в затылке чесать. Нет, лучше не связываться.

- Владимир Иванович, я не выучил, - сказал Костя. - Я же честно признался. Поставьте мне двойку - и все.

- Да мне двойки не жалко, - весело сказал Владимир Иванович, - мне тебя жалко, что ты Пушкина не читаешь.

Костя почувствовал, как невидимка толкнул его в бок маленьким своим кулачком. «Смотри-ка, тебя жалеют», - шепнул он.

И Костя, подчиняясь невидимке, послушно открыл рот.

- Почему это меня жалко? - сказал он. - А может, Дубровского вовсе не было. Может, его выдумали? Я, например, ни какого Дубровского не видел.

- Ну, конечно, - согласился Владимир Иванович. - Индийского океана тоже нет.

- Почему это нет? Он около Индии!

- А ты его видел?

- Не видел.

- Значит, нет Индийского океана, - вздохнул Владимир Иванович. - Раз ты не видел, - нет - и все. И Австралии нет. И Африки.

Ребята засмеялись. А Невидимка уже барабанил кулаками в Костину спину и зудел: «Смелее, смелее!»

- Вы про географию не спрашивайте, - сказал Костя. - Сейчас литература.

- Но ведь литературы ты не знаешь. Как же я с тобой буду разговаривать о литературе?

- А я, может, вообще литературу не люблю. Мне не нравится литература. Вот! - выпалил Костя и втянул голову в плечи.

Костя стоял и ждал казни. Сейчас Владимир Иванович скажет: «Вон из класса». Костя даже вышел из-за парты и стал рядом, чтобы удобнее было идти к двери.

- Так, - сказал Владимир Иванович. - Ты не любишь литературы…

«Смелее, Костя! - шепнул невидимка. - Все равно выгонит».

- Не люблю, - твердо, сказал Костя и сделал один шаг к двери. - Я честно. Вы же сами говорили, что лучше неприятная правда, чем приятная ложь. Вот я и говорю правду.

Владимир Иванович, улыбаясь, смотрел на Костю. Знает Костя эти улыбочки. С такими улыбочками в два счета за дверь вылетишь. И Костя уже совсем готов был вылететь. Он даже не очень боялся, даже как будто немножко хотел, чтобы его выгнали. Все-таки - за правду.

Владимир Иванович взглянул на часы.

- Семь минут осталось, - сказал он. - Успеем. Давай, Костя, выкладывай, чего ты еще не любишь.

Костя не удивился. Он вздохнул и снова встал за парту. Такое уж его, Костино, счастье: хочешь, чтобы выгнали, - не выгоняют, хочешь остаться, - выгонят.

Костя опять вздохнул.