Шел по городу волшебник. Повести - Страница 13

С Владимиром Ивановичем шутки плохи. Нет, не так… С ним шутки хороши. Или нет… Короче говоря, разговаривать он умеет не хуже Кости. Даже лучше. И разозлить его невозможно. Ни когда не кричит, а все слушаются - даже странно.

Косте, например, самому было удивительно, что он слушается Владимира Ивановича. Как-то все само собой получается - не хочешь даже, а слушаешься. Так было с самого начала.

К доске Владимир Иванович вызывал редко, и только ленивых. Обычно он расхаживал по классу и разговаривал, просто разговаривал. И все время задавал вопросы. Ему отвечали с места. И всегда получалось так, что неверный ответ поправляли сами ребята. А когда разгорался спор, Владимир Иванович садился за стол и слушал. Ему нравилось слушать, как ребята спорят. А в конце урока человек пять или шесть получали отметки. Обычно уроки литературы проходили шумно. Поэтому всегда можно было узнать, кто не подготовился. Они сидели тихо.

Сегодня Костя должен был сидеть тихо. Это получалось даже обидно. Не выучил, например, географию и сиди себе тихо. Повезет - не спросят, и - все в порядке. А здесь не спросят - все равно видно, что не выучил. В общем, чем тише сидишь, тем хуже.

Перед уроком Костя полистал хрестоматию. Он читал, перескакивая со страницы на страницу. В голове у него ничего не осталось. Почему-то запомнилась только одна фраза: «Вы меня губите! - закричал Дубровский». Но зато эту фразу просто не возможно было выбить из головы. Костя помнил даже страницу - 183. И чем больше старался Костя вспомнить что-либо другое, тем назойливее лезла в голову эта фраза. Костя да же видел ее - черным по белому: «Вы меня губите!» Страница 183.

Когда Владимир Иванович вошел в класс, Костя вскочил и громче всех хлопнул крышкой. Владимир Иванович отметил, кого нет на уроке. Костя громко подсказывал дежурному, хотя его не спрашивали. Вообще Костя начал суетиться с самого начала - он боялся сидеть тихо.

- Ну вот. Мы теперь уже прочли всего «Дубровского», - сказал Владимир Иванович. - Так?

- Так! - согласились ребята.

- Так! - крикнул Костя.

- Давайте поговорим об основных героях. Только, пожалуйста, сами. Кто хочет?

Лена Никифорова подняла руку.

- Я хочу про Дубровского. Он был смелый. И сильный. И никого не боялся. И… и вообще он был хороший.

- Почему ты думаешь, что он был хороший?

- Потому что он был смелый. И еще - он любил Марью Кирилловну… - Лена замолчала.

- Что ты еще знаешь о Дубровском?

- Вообще он мне понравился.

- Мне он тоже нравится, - сказал Владимир Иванович. - Только понимаешь, когда ты говоришь о человеке, что он хороший или плохой, то этого мало. Нужно еще объяснить, почему ты так думаешь. Чтоб и другим было ясно, что он хороший. А то ведь тебе могут просто не поверить.

- Он ненавидел Троекурова, - сказал кто-то.

- За что?

- За то, что Троекуров отнял у них дом.

- Правильно, - сказал Владимир Иванович. - За это, конечно, не полюбишь. Но человека прежде всего узнают по его по ступкам. Какие же поступки Дубровского говорят о том, что он смелый, сильный и, как сказала Лена, хороший?

- Он не побоялся и убил медведя, - сказала Лена.

- Верно, Владимир Иванович, он же не побоялся, - вставил Костя.

Владимир Иванович мельком взглянул на Костю. Затем он встал, прошелся по классу. Так он ходил с минуту. Пользуясь передышкой, ребята зашелестели страницами: они выискивали поступки Дубровского.

- Ну, вот что, - сказал Владимир Иванович. - Слушайте: в Кистеневку пришли фашисты. Что делает Дубровский?

Шелест страниц прекратился. Все с удивлением смотрели на Владимира Ивановича. Он сел за стол и веселыми глазами оглядел класс.

- Тогда еще фашистов не было, - неуверенно сказал кто-то.

- Не было, - согласился Владимир Иванович. - Но мы на минуту представим, что были.

- Он будет с ними сражаться, - сказала Лена.

- Пожалуй. Почему ты так думаешь?

- Потому, что он не побоялся медведя.

Но тут уже с Леной стали спорить другие ребята. Одно дело - медведь, а другое - вооруженные фашисты.

Кто-то сказал, что Дубровский Троекурова не побоялся: выгнал его, а у Троекурова было много слуг. С Троекуровым все боялись связываться, а Дубровский не испугался. Наконец вспомнили, что сто пятьдесят солдат штурмовали укрепления Дубровского. А он, раненный, был впереди.

- А еще влюбился в Марью Кирилловну, - басом сказал Дутов. - И еще он…

Но Дутову говорить не дали: речь шла о мужестве, любовь тут ни при чем.

Постепенно выяснилось, что Дубровский был смелый и решительный человек. Теперь это стало совершенно ясно по его поступкам.

Все были согласны - Дубровский не согнется перед фашистами и вообще перед кем угодно.

- А Шабашкин? - спросил Владимир Иванович.

- У-у-у… - завыл класс.

- Этот гад Шабашкин стал бы, конечно, полицейским или старостой.

- Почему? - спросил Владимир Иванович.

С Шабашкиным расправились в две минуты. Каждому ясно, что человек, который кланяется богатому и издевается над бедными, - человек трусливый и подлый.

Владимир Иванович больше молчал. Говорили ребята. Только Костя, которому говорить было нечего, время от времени кричал: «Верно!» - или: «Неверно!» Зато кричал он громче всех, - Костя боялся сидеть тихо.

Потом фашисты ушли из Кистеневки, и там стало спокойно. Потише стало и в классе. Но ненадолго.

- В реке тонет человек, - сказал Владимир Иванович. - Подумаем, кто как поступит.

Через несколько минут выяснилось!

Дубровский поплывет спасать. Троекуров пошлет слугу. Кузнец Архип бросится в воду во всей одежде (если тонет не Шабашкин), Шабашкин подождет, пока человек утонет, и составит протокол.