Шел по городу волшебник. Повести - Страница 31

- Ну ладно, - спросил Алексей Иванович, - сколько вам нужно? Сто?

- Не делится, - сказал Костя. - Нужно всем поровну - сто восемь. И, чур, сверла сами вставлять будем…

Алексей Иванович покачал головой. Но тут его обступили девочки. Они заглядывали ему в глаза и говорили всякие льстивые слова: о том, что они его очень любят, что он очень добрый. Они с самого начала поняли, какой он добрый. Если он хочет, они будут ему каждый день гладить галстук.

Алексей Иванович только крякал, слушая такую нахальную лесть. Ребята стояли рядом и удивлялись, что девчонкам прощается такое, чего бы им никогда не простилось. В конце концов Алексей Иванович учитель и рабочий. А бесстыжие девчонки теребили его за рукав и говорили тянучими голосами:

- Ну-у, Алексе-ей Иванович…

И Алексей Иванович сдался. Он пообещал сто восемь первых панелей шестому «Г». А еще он пообещал пока никому ничего не говорить… Это было самое главное.

Никогда еще шестой «Г» не чувствовал себя так хорошо. Они сидели в классе и обсуждали, кого принимать на ПеЗе и кого нет. Шла большая перемена. Швабра, просунутая в ручку двери, дергалась и подпрыгивала. «Шестибешники» ломились в дверь. Они придумали месть.

- Надо принимать, у кого троек нет, - предложила Вика.

Костя подозрительно взглянул на Вику. Он хорошо помнил свои тройки - по ботанике и по поведению.

- Почему это - троек! - сказал Костя. - Надо принимать, у кого двоек нет. Тройку всегда можно случайно получить.

У окна тоскливо переминался с ноги на ногу Дутов. Он хотел предложить, чтобы принимали и с двойками, но боялся, что его опять засунут под парту.

А швабра все подпрыгивала. В дверь стучали ногами и кулаками. Костя подошел к двери и выдернул швабру.

Перед дверью стоял Стасик Лоскутов. Остальные «шестибешники» сгрудились за ним. Они казались очень довольными.

- Чего надо? - спросил Костя.

- Есть загадка, - сказал Стасик. - Тридцать шесть дураков собрали восемь пузырьков. Ответьте на следующие вопросы: что это за пузырьки, кто эти дураки и сколько будет на каждого?

«Шестибешники» дружно вздохнули. Они пол-урока сочиняли эту задачу. Теперь они хотели насладиться. Они вздохнули и закрыли рты, чтобы засмеяться. И в это время Костя захлопнул дверь. «Шестибешники» запоздало хохотали за дверью. Им было не очень весело. С ними даже не хотели связываться.

- А из других классов принимать? - спросил Борька.

- Может, еще из шестого «Б» принимать? - сказал Костя.

- Еще не известно, кто будет принимать, - возразил Борька. - Если Алексей Иванович, он примет.

- Нужно тогда экзамен устроить. Может быть, кто-нибудь только портить будет. Это же настоящие панели, а не игрушечные, - сказал Костя. - А шестому «Б»…

В этот момент опять затряслась швабра. В дверь застучали.

- Постучи лбом, тогда откроем! - крикнул Костя.

- Что? - спросили за дверью.

- Лично лбом постучи! - крикнул Костя.

Костя подбежал к двери, выдернул швабру, и… Костине сердце сжалось и медленно поползло куда-то в низ живота. Перед дверью стояла Елизавета Максимовна.

- Шмель, - сказала Елизавета Максимовна, глядя на портрет Дарвина, - зайди к Вере Аркадьевне. Вера Аркадьевна тебя ждет.

Елизавета Максимовна отступила на шаг и пропустила Костю. Сама она вошла в класс и закрыла дверь.

- Данилова, - услышал Костя, - почему сегодня класс не вышел на сбор аптекарской посуды?

Костя медленно брел по коридору. Вокруг свистела, кричала и топала Большая Перемена. Какие-то счастливые мальчишки жевали бутерброды и дергали девчонок за косы. Счастливые девчонки визжали и делали вид, что им это не нравится, но далеко не убегали.

Счастливые рыбы плавали в аквариумах на подоконниках.

А несчастный Костя приближался к двери с сине-белой табличкой. Он шел и думал о чуде. Ведь бывают же чудеса… Бывают же всякие Хоттабычи и волшебные лампы! Или все это придумано для того, чтобы дразнить несчастных людей? Бывают ведь пожары и наводнения. Почему сейчас нет ни пожара, ни наводнения? Это всегда так: когда нужно - нет. Бывает, что люди неожиданно ломают ногу…

Костя вышел на лестницу и прыгнул через три ступеньки. Но чуда не случилось. Нога осталась цела.

У двери Костя помедлил. Кто-то положил руку ему на плечо. Костя вздрогнул. Рядом стояла Лина Львовна.

- Вызвали?

Костя кивнул.

- Тебе не будет неприятно, если я тоже зайду?

- Все равно, - сказал Костя.

Лина Львовна прищурилась, и Костя вдруг заметил, что у нее очень пушистые ресницы. Глаза, спрятанные за этими ресницами, смотрели сочувственно. И Косте вдруг стало очень тоскливо и жалко себя до слез.

Он осторожно открыл дверь.

- Можно, Вера Аркадьевна? - спросила Лина Львовна.

- Входи, Линочка, - сказала Вера Аркадьевна. - Входи и садись. Привела?

- Нет, - ответила Лина Львовна. - Он сам пришел.

- Ну, ученик Шмель, - сказала Вера Аркадьевна, - ты знаешь, зачем я тебя вызвала?

- Не знаю.

- Тогда давай считать. - Вера Аркадьевна вздохнула. - Будем считать только за последние две недели. Выгнан из класса - три раза. Чуть ли не сорвал пионерское собрание…

Лина Львовна шевельнулась на стуле.

- Ты хочешь что-то сказать, Лина?

- Нет, Вера Аркадьевна, я потом.

- Чуть не сорвал пионерское собрание, - повторила Вера Аркадьевна.

- Я не срывал, - сказал Костя. Он покосился на Липу Львовну. Ведь Лина Львовна знает, что не срывал, почему же она молчит? Они всегда заодно - взрослые!

- Хорошо, мы выясним. Сначала давай досчитаем. Итак, пионерское собрание…

- Я не срывал, - сказал Костя.